Какой-то молниеносной вспышкой остался этот день в моей жизни. Он никогда не сотрётся из памяти, ибо события, произошедшие тогда, направили мою жизнь в другом направлении.
Сейчас я вижу, что тот день был некой развилкой, и что иду теперь по дороге, которая медленно отдаляется и от перекрёстка, и от дороги, по которой я мог бы идти, не будь тех памятных событий. И осознаю, что некоторые поступки я не совершил, именно благодаря им; некоторые слова не сказал, именно после произошедшего в этот день.
Кто-то от кого-то слышал, что он сильно заболел; кто-то где-то читал, что он сошёл с ума. Его имя поросло мифами, а его прошлое стало легендой. В юности он был кумиром множества поклонников, тысяч людей. А потом как-то скоропостижно отошёл от дел. Неведение для меня продолжалось до тех пор, пока Господь не свёл нас для личной беседы. Всего одной беседы.
Я никогда не видел его в жизни ранее. Сейчас же смотрел, сравнивая лицо собеседника с образами различных фотографий, сохранившихся в моей памяти. Смотрел, узнавая и не узнавая.
Неприятную усмешку прежних фото сменила еле заметная добрая улыбка. Скулы и нос стали более отточенными. Извечная бандана исчезла, и теперь стали видны короткие седые волосы. Его движения были неспешны, однако в них чувствовалась конечность действий, их ясность и очевидность. Медленная речь создавала ощущение рассеянности, но каждое слово было выверено, чувствовалась абсолютная ясность сознания. Три часа разговоров на самые разнообразные темы, несколько чашек чая…
И вот теперь стою на автобусной остановке, ошарашенный и не до конца уверовавший в произошедшее. Мысли путаются, кавардак в голове мешает увидеть номер нужного маршрута, однако душа трепетно ждёт какой-то перемены, чего-то нового, важного.
Я размышляю о творчестве, о его влиянии на людей, о грехе, о Боге, поражаясь глубине знаний и прочувствованности этих знаний душой моего собеседника. В моём кармане припрятана подаренная им книжка «Мысли о духовной жизни в современном мире из писем игумена Никона (Воробьёва) и схимигумена Иоанна (Алексеева). Ещё многое предстоит узнать.
***
Всего несколько остановок до метро. Я почти решился пойти пешком, но подошёл автобус, и меня, прямо-таки занесло в салон. Неразбериха в мыслях едва ли не привёл к выяснению отношений с водителем при оплате проезда пластиковым билетом. В самый разгар нашего диалога, когда уже начинались повышаться голоса, к турникету, мимо меня протиснулся невысокого роста дедушка. Его окладистая, богатая, серо-седая борода сразу бросалась в глаза, а ироничная и все понимающая улыбка, прятавшаяся под ней, каким-то удивительным образом выскальзывала на его лицо.
— Проходите по моему билету, — сказал он, и, вставив в устройство многоразовую карточку, легонько подтолкнул меня к турникету. Конфликт был исчерпан, и, лучшего, чем проскользнуть мимо автоматического контролёра и сесть на свободное место, придумать было трудно. Напротив расположился мой благодетель.
— Не стоило, у меня есть билет. Могу себе позволить купить его, — отшутился я, с трудом скрывая смущение, — но огромное Вам спасибо!
— На здоровье.
Я посмотрел в окно. Тёплая, слякотная зима. Серые однообразные здания большого города. Бешено несущиеся легковушки, пронырливые маршрутки, неторопливые троллейбусы. Редкие пешеходы безучастно месят ногами грязный тающий снег. И вдруг, среди многоэтажек, уличных фонарей и массы висящих кабелей, совершенно неестественным видением является лазурного цвета церковь. Она неторопливо шествует за окнами, оставляя за собой чувство смиренного спокойствия.
— Вы не из храма идёте? – вернул меня в салон автобуса старичок.
Мои рассуждения и чувства, наверно, были на лице. Трёхчасовая беседа и церковь в окне были как-то связаны. Но как?
— Нет, я не здешний. У себя, в своём городе, конечно, хожу в храм. Сюда я приезжал в гости.
Может быть, эти удивительные небесные оазисы, которые мы называем церквями, особенно нужны именно в таких местах, чтобы оглянувшись, человек мог бы вспомнить о Боге.
Храм за окном исчез, снова обнажив унылость большого города.
Я вышел на конечной остановке и слился людским потоком, который уверенно доставил меня к метро. Подойдя к турникету, я немного закопался, ища по карманам жетон, и почувствовал лёгкий толчок в плечо, а какой-то голос негромко, но чётко произнёс:
— Проходите по моему билету!
Подняв голову, я увидел улыбающееся лицо знакомого мне старичка. Он приложил карту к светящемуся кружку:
— Всё равно я не наезжаю положенного, — его улыбка вновь выскользнула из бороды, а глаза хитро, весело, и в тоже время добродушно лучились.
— Давайте-давайте! — бодро подталкивал он меня к турникету.
Второй раз этот необычный человек одновременно возвращал меня в реальный мир, поражая своими неожиданными действиями. В изумлённом оцепенении пройдя контроль, я оглянулся по сторонам, но старичка нигде не было видно.
Крайне редко можно встретить на улицах огромного города подобное отношение. Удивительный человек. Как удаётся ему быть совершенно другим в серой, безразличной, кипящей массе? Жить не по принятым нормам, а по велению души?
Я нащупал в кармане подаренную книгу. Всё-таки удивительный день: странный, добрый, необыкновенный. Встреча с кумиром юности, чудесное появление церкви в окне автобуса, необычный старичок…
Эскалатор вызволял меня из подземелий метрополитена на солнце и воздух. Ещё совсем немного и останется всего пару сотен километров до дома. Впереди, поверх людских затылков, уже показался выход. Знакомые сталагмиты фонарей, знакомые рекламные баннеры, знакомые борода и смеющиеся глаза…
В нескольких ступеньках от меня стоял мой, уже теперь старый знакомый старичок и хитровато улыбался. Сойдя с эскалатора, он стремительно подскочил ко мне, сунул что-то в руку, пробормотал «Храни Вас Господь» и также стремительно исчез, растворившись в толпе прохожих.
Ошеломлённый, разжав ладони, я увидел маленькую бумажную иконку Святителя Иоанна, Чудотворца Шанхайского и Сан-Францисского – усердного и смиренного молитвенника, заступника всех болящих детей и взрослых.
Больше я никогда не видел этого старичка. Кто он такой, этот поразительный человек? В очередной раз я должен «пройти по его билету», вложенному в мои руки, но куда этот билет, не знаю. Но я твёрдо уверен, что поездка моя была правильным шагом; чувствую, что что-то в жизни пошло по-другому с тех пор. И очень этому рад.