Маленький, почти незаметный, если не приглядываться, муравейник возле дерева, растущего около входа в университет, был раздавлен кем-то из спешивших, решивших сократить себе путь и поскорее попасть то ли на занятия, то ли на работу. Ещё недавно чёрные садовые муравьи, построившие свой дом в опасной близости от дома людей, укрепляли его, собирая частички земли, да не все, а только те, которые подходят по размеру. Их слаженной добровольной работе поистине могли бы позавидовать те, кто обосновался в этом людском доме. Едва ли и 5% студентов действительно хотели учиться, то есть осваивать знания, накопленные за века умными людьми, и едва ли 5% преподавателей действительно хотели помогать в постижении наук. Большинство же как бы отбывало повинность, просто потому что надо, ведь все где-то учатся и где-то работают. Но колония муравьёв, никогда не отличавшаяся праздностью, не просто так выбрала это место. Оно подходило им, поскольку давало тень от дерева и в то же время достаточно тепла от солнца, светившего ярко в эти летние дни.
Профессор Алкнист вышел покурить перед лекцией и с удивлением заметил, что курить-то и негде — курящих, и студентов и взрослых, выстроилась целая колонна, так что грузному ректору и пройти было иначе нельзя, кроме как расталкивая всех тростью. Этот ректор был известный карьерист, не добившийся успехов в физике, зато занявший такую должность, что мог всеми физиками управлять, в том числе и профессором Алкнистом, который много лет мечтал занять его место, но, тем не менее, желая выслужиться, всячески оказывал знаки внимания, например, открывал дверь, вот как сейчас, когда ректор входил. Ректор тоже курил, только в своём кабинете, поскольку имел на то право, так как был самый главный. Его гаванские сигары всегда лежали на самом видном месте, так что профессор Алкнист с завистью смотрел на них, когда входил в его кабинет, но ректор никогда не предлагал ему ни одну сигару, а напротив, очень любил раскурить её в чьём-то присутствии, так как знал, что никто из профессоров не мог себе такие позволить. А зная это, и курится слаще.
Николай учился у профессора Алкниста уже два года. Он написал статью под его руководством, и очень был рад, что её опубликовали в реферируемом научном журнале «Физика твёрдых тел». Он хотел быть учёным, но очень сомневался, что станет, поскольку на зарплату учёного сейчас не проживёшь.
Николай ждал Ксению, которая училась вместе с ним в одной группе и которая ему очень нравилась, настолько, что они даже занимались вместе в театральном кружке, где репетировали спектакль по рассказу Чехова «О любви», и Николай подозревал, что именно судьба его героя ему и светит — признавшись в своих чувствах, он расстанется с ней навсегда, поскольку чувства — это не твёрдое тело, а нечто бесформенное, вроде эфира, который то ли существует, то ли нет. Нельзя сказать, что Ксюша была жестокосердна, но она была прагматичной девушкой, абсолютно не склонной к романтике и образному мышлению, так что когда Николай в её присутствии восхитился слаженной работой муравьёв, целый день трудящихся во благо семьи, она заявила, что больших бездельников в природе не существует. Она искренне верила, что муравьи целыми днями греются на солнышке и без цели ползают туда-сюда, а то и с целью ужалить вечно занятых людей. Николай знал, что чёрные садовые муравьи самые безобидные, поскольку в своё время немало прочитал книг о муравьях. Ведь его дед был мирмеколог, и довольно известный, и он говорил, что человеку есть чему поучиться у этих маленьких общественных насекомых. Сам дед любил за ними наблюдать, даже выйдя на пенсию. Это давало ему радость и приготовляло к смерти.
Ксения хорошо относилась к Николаю и часто разрешала проводить себя, но она воспринимала его только как друга и искренне делилась с ним своими переживаниями по поводу того, что в наше время трудно найти хорошего парня, который не помешан на сексе.
Ксения появилась как раз в тот момент, когда профессор докурил сигарету и бросил окурок мимо урны, после чего тут же узнал о себе много нового от дворника, Акакия Петровича, который убирал листву, и старался это делать тихо, дабы не разбудить сладко спавшего в скирде прошлогодней листвы бурого медведя, единственного ценителя лености Акакия Петровича. Профессор Алкнист хотел не остаться в долгу и тоже его обругать, да постеснялся студентов, которые, впрочем, на эту сцену внимания не обращали, думая и разговаривая каждый о своём. Акакий Петрович же думал только о том, как отвадить от скирда медведя, который каждую ночь приходил из близкого леса и оставался тут до утра. Медведь был сытый и всем довольный, и многие студенты думали, что он ручной, и даже, бывало, гладили его. Лишь ректор недоумевал, куда девается из пруда вся та рыба, которую он специально заказывал для радости гостей.
— Я опоздала? — спросила Ксения, заметив, что почти все уже вошли внутрь, кроме Николая, который ждал её, сидя на ступеньках.
— Если только на несколько секунд, — ответил Николай и собирался войти, но Ксения остановила его.
— Почему бы тогда не провести время с большей пользой, чем слушать бредни старого профессора? – неожиданно сказала она.
— И как именно?
— Например, поговорить о спектакле и посмотреть на муравьёв, раз ты их любишь. Извини, я не знала, что твой дед их изучал.
Николай от удивления даже не знал, что сказать. Откуда Ксюша узнала про деда? И почему её мнение о муравьях изменилось?
Это были важные вопросы, но ход его мысли грубо прервал Акакий Петрович, который заорал на всю улицу:
— Ах вы, бездельники, быстро учиться!
Тут, впрочем, на него зарычал медведь, недовольный непривычным шумом, и Акакий Петрович, бросив метлу, быстро залез на дерево.
— Какой хороший мишка! — восхищённо сказала Ксения. — А, старый дурень, получил своё! Будешь знать, как орать на людей.
Ксюша была остра на язычок и не давала себя в обиду.
— Погоди, вот слезу и проучу тебя, — погрозил с дерева Акакий Петрович. — Я всё расскажу твоему отцу, военному. Ох и достанется тебе солдатского ремня!
Медведь же растянулся на спинке прямо под деревом, так что Акакий Петрович испугался упасть прямо к нему в лапы, а потому замолчал и залез на сук потолще. Муравьи же в это время переносили личинок, и Николай знал, что на это место они уже не вернутся. Они будут строить новый дом, подальше от людских ботинок.
— Откуда ты узнала про моего деда? — наконец спросил Николай.
— Нашла его книгу в библиотеке, — просто ответила Ксюша. — Не одной же физикой жив человек. А конкретно мне сказала об этом библиотекарша.
— И ты решила почитать?
— Ну да. Ведь мы давно общаемся. Мне стало интересно.
Николай и Ксения решили пройтись подальше от института, в котором проводили слишком много времени. Природа, которую раньше они не замечали, сейчас раскрывала перед ними свои богатства.
Николай не знал, как сказать Ксении о своих чувствах, но тут Ксюша взяла его за руку, и Николай решил, что слов и не надо. Что-то произошло в этот обычный летний день, один из последних дней перед каникулами.
Профессор Алкнист на занятии раздал вопросы для экзамена и очень негодовал, что Николая, его лучшего ученика, нет на месте. Особенно же он рассердился, когда увидел, как Николай и девушка, чьё имя он никак не мог запомнить, уходят прочь от института, держась за руки. Какая любовь, когда скоро экзамены!
— Ах, паршивцы! Ах, мерзавцы! — пол-лекции повторял профессор, а студенты хихикали, но тихо, так как знали его грозный нрав.
Светило солнце — источник света и жизни на Земле. И эта жизнь находила свой путь посреди суеты и безумия мира. Возможно, в этот день Николай и Ксения узнали чуть больше друг о друге или, скорее, посмотрели друг на друга под другим углом, а ректор, Семён Ефимович, из окна своего кабинета, наконец, увидел, куда девается рыба из пруда.
Вот такой был чудесный день!
16 — 17. 03. 2016