Молилась матушка за сына,-
Она ведь набожной была,-
Для Ванечки всегда просила
Любви, здоровья и тепла.
А он ругался:
«Время наше
победно движется вперёд!
Я комсомолец, а мамаша
Всё предрассудками живёт!»
На фронт он уходил.
В сторонку
отозвала тихонько мать:
«Ванюш! Возьми с собой иконку!
Она поможет воевать».
Он на неё взглянул сердито:
«Ты всё о Господе своём?
И так фашистского бандита
За две недели разобьём!»…
Узнал он вскоре муки ада,
Когда терял друзей своих.
Когда в атаку шли ребята
С одной винтовкой на троих.
Сожженные дотла селения,
Разрушенные города.
Обида! Горечь отступления
И мысль: «Вернёмся ли сюда?»
В кровавой оказавшись гуще
И, познавая боль потерь,
Огнём переплавлялись души
И Вере открывали дверь.
Ушла на фронт его невеста.
Погибла под Головино.
Напрасно ждал от мамы вести,-
Вестей уж не было давно
Был окружён под Сталинградом.
Изранен. Не осталось сил.
Чужая речь совсем уж рядом.
Всё для себя боец решил.
Одна последняя граната.
Зажата пальцами чека,-
Не дрогнет сердце у солдата.
Не подвела б ещё рука!
Вдруг Ангел опустился рядом:
«Не торопись на Божий Суд!
Свой долг земной исполнить надо,-
Друзья твои тебя спасут!
Покуда будет сердце биться,
И не пришёл последний час,
За маму должен ты молиться,-
Её душа теперь у нас!»…
2.
Что ты, солдат, здесь в поле ищешь?
Сумеешь ты найти с трудом
На деревенском пепелище
Почти дотла сгоревший дом
Найдёшь знакомую икону
В углу, где был иконостас,
Рванётся сердце болью стона,
И слёзы побегут из глаз.
За всех помолишься ты Богу.
Молитвой заглушив печаль,
Уйдёшь ты прочь, своей дорогой
Искать себе другой причал.
3.
Ну, вот, и догорают свечи.
Бессонная уходит ночь.
И вовсе нас не время лечит,-
Лишь Вера может нам помочь
Грустить он стал гораздо реже.
Кого любил? Кем был любим?
Глаза давно слезой не режет
Воспоминаний горький дым.
Нет боли, ненависти, страха.
И в прошлое ушла война.
В душе у иеромонаха
Теперь любовь и тишина.
И лишь во сне он, как когда-то,
Лежит израненный, в крови...
Но Ангел, отобрав гранату,
Солдату говорит: "Живи!"