Знакомимся с номинантами Тульской региональной литературной премии им. Л.Н. Толстого.

31 октября 2023г. писательнице Васильевой Владиславе Вячеславовне, члену Союза писателей России из Узловой Тульской области, была присуждена литературная премия в номинации «Проза» с работой «Сахар».

Владислава Вячеславовна родилась в г. Узловая Тульской области 29 июля 1971 года, в 1995 году закончила Тульский педагогический институт им. Л.Н. Толстого по специальности «Русский язык и литература».

Победитель конкурса литературной премии «Ясная поляна» на лучшую рецензию к книге из списка номинации «Иностранная литература» (2017). Победитель V слета молодых литераторов Тульской области в номинации «Проза» (2017).

Участник первой яснополянской Школы литературной критики имени Валентина Курбатова (2021).

Дипломант открытого литературного конкурса К.Д. Воробьёва «…И всему роду твоему» в номинации «Малая проза» (2021).

– в сборниках и альманахах «Перекличка», «НЛО», «Тульское слово», «Мы дети Победы»,

– в журнале «Приокские зори» (Тула) ( № 2, 2018, № 3, 2020),

– в журнале «Сибирские огни» (Новосибирск) (№ 8, 2019, № 10, 2020)

– в журнале «Урал» (Екатеринбург) (№ 4, 2022)

В 2019 году вышел сборник рассказов «Нелюбовь»,

В 2021 году сборник рассказов «Сахар».

Отрывок из рассказа "Перчатка":

Перчатку Лариса нашла за тумбочкой в коридоре. В тот день она втащила в квартиру сетку с картошкой и большой пакет из ближайшего супермаркета – творожки, кефир, филе трески в вакуумной упаковке – кальций и фосфор, Алешеньке надо хорошо и правильно питаться. Присела на тумбочку у зеркала и сняла наконец ненавистные ботильоны. Красивые, конечно, немного в гимназическом стиле, с острым мыском.

Вытянув ноги, Лариса устало прикрыла глаза. Надо вставать, подумала она, и немного пошевелила затекшими от узкой обуви пальцами. Надо вставать. Отнести продукты на кухню и подтереть полы – Алешенька любит, когда линолеум маслянисто сияет чистотой и воздух в квартире легок и свободен от малейшей частицы пыли. Сейчас, сейчас я встану, понукала она себя сквозь усталость. И тут ее ноздрей коснулся некий посторонний запах. Запах горьковато, тягучего парфюма. Женского. Взрослого. Следы запаха, вернее. Словно аромат тайком выглянул из укрытия – посмотреть на Ларису – и тут же опять скрылся в своем убежище. Лариса духами не пользовалась. Иногда, когда выходила «в люди» с Алешенькой, она могла чуть-чуть мазнуться пробкой от старенького рифленого флакона с надписью «Ландыш». Пахло действительно ландышем. И чем-то еще очень печальным, будто позабытым во времени. Алеше нравилось. Флакончик достался Алеше то ли от мамы, то ли от бабушки, и он торжественно вручил его Ларисе, когда они начали жить вместе. Вручил, как другие мужчины вручают кольцо. В счастливые моменты он вдыхал где-то у Ларисы за ухом и шептал «Муза моя…». Да, она и хотела быть музой. Ради этого можно было вытерпеть и узкую обувь, и каблуки, и длинные широкие юбки в любую погоду, и полупрозрачные блузки с маленькими пуговками на спине.

Полупрозрачные, чтобы было видно локотки. «Локотки, – говорил Алеша, – у женщины главное. Осанка и локотки. И волосы до самой талии».

Тепло квартиры совсем разморило Ларису, она вспомнила, как год назад рисовала на уроках сердечки, стрелки, писала «Лариса + Алеша» в школьной тетради и училась делать красивую подпись с новой фамилией. Тогда она думала, что главное в жизни любовь. Глупая была, наивная. Эгоистичная. Светлана Викторовна и мама объяснили ей тогда, что главное в жизни – служение. Когда ею, простой школьницей, заинтересовался сам Алексей Глебов, известный в городе литератор, имеющий репутацию непризнанного гения, красавец с пышной седой шевелюрой, то всполошились все. Светлана Викторовна, учительница русского, руководившая литературным кружком до Алеши, отвела Ларису в сторону и серьезно поговорила.

– Девочка, – сказала она, – разумеется, в силу твоего возраста, я не могу тебе советовать ничего такого. Но, помни, обидеть гения легко. И лишить русскую литературу великого писателя. Ох, как я переживаю, что ты не сможешь найти правильные слова! Важно не ранить… не уничтожить… Бедный Алексей! Я поговорю с твоей мамой.

И поговорила. Мама начала издалека – с ответственности, с великой миссии спутницы мужчины-гения, творца. Закончилось, правда, как обычно, раздраженным монологом об избалованных девчонках, которых на пушечный выстрел нельзя подпускать к чему-либо хоть сколько-то важному. Дальше мама весь вечер пила валерьянку и громко мучилась своей виной перед человечеством из-за того, что, будучи молодой студенткой, допустила, что первые четыре года жизни дочь прожила у свекрови и та безбожно ее испортила.

– Ведь что было! На пол в магазине падала, кричала, требовала! Сопля четырехлетняя, а наряды ей подавай. Позорила меня перед людьми, до сих пор в глаза людям стыдно смотреть, – причитала мама.

Да, Ларису тогда перевоспитали. Надо было заботиться о младших братьях, сестрах, выгуливать собаку, взятую мамой «для души», кормить кроликов, был и такой бизнес-проект у родителей. По вечерам бывало, что Лариса почти засыпала за ужином, ложка падала в суп и жирные капли разлетались по белой скатерти – мама любила кипенно-белые скатерти.

И все-таки, кроме раздражения и гнева, за всеми мамиными причитаниями Ларисе чудилось удивление, как такой великолепный экземпляр творческой интеллигенции мог обратить внимание на ее непутевую избалованную дочь, не знающую ничего о бескорыстном служении искусству.

Лариса не смогла найти достойных, не ранящих тонкую душу слов, да и не искала, она приняла предложение Алешеньки. Алеша плакал от счастья, кричал Светлане Викторовне: «Светочка! Я нашел свою музу!». Светлана Викторовна смотрела на них влажными от умиления глазами и ободряюще гладила по спине Ларису.

Друзья Ларисы по литературному кружку, однако, новость восприняли скептически.

– Дался тебе этот старпер, – сказала циничная Женька, затягиваясь сигаретой, когда на переменке за школой Лариса объявила им об изменениях в своей жизни. – Он хоть работает? Или ты его содержать будешь? Работать пойдешь вместо института?

– Стой, сейчас вот прям четверостишие вам сочинила, – насмешничала толстая Дашка-поэтесса, любившая на все случаи жизни сочинять стихи, – Стой. Слушай!

«Проснись в постели старого поэта,
Познаешь отвращение и это
Тебе однажды очень пригодится,
Когда в твой дом войдет разносчик пиццы».

В общем, с подругами Лариса тогда поругалась. Но гаденькие Дашкины стишки, как назло запомнились, как ни старалась Лариса стереть их из памяти.

Морщась от навязчивого воспоминания, Лариса полезла за тумбочку, искать источник запаха. И нашла женскую перчатку. Из тонкой мягкой кожи, с нежными округлыми пальчиками, с чуть-чуть надорванным швом у большого пальца и с тревожащим, горьким запахом духов. Наверное, Лариса так и не заподозрила бы ничего плохого, просто кинула бы перчатку на тумбочку – мало ли кто из Алешиной тусовки мог ее тут потерять, но она унесла перчатку в комнату, чтобы разнюхать как следует задевающий ее чем-то запах. Что-то знакомое, что-то очень-очень горькое было в этом запахе. Какая-то невосполнимая потеря. И засыпая потом одна – Алеша что-то припозднился со своего литературного собрания – она все пыталась вспомнить, откуда ей знаком этот запах. Позднему отсутствию Алешеньки она не удивлялась. Сразу после того, как она пришла к нему жить, он заявил ей совершенно серьезно, что она – его муза, его идеальная девочка, а потому читать свои несовершенные черновики он ей не даст, слушать их чтение на литературных собраниях, куда он регулярно ходил, тоже запрещает. Вот когда его, наконец, признают и выдвинут на Премию, тогда он сам с благоговением преподнесет ей экземпляр своего великого романа. А пока вот – сборничек рассказов, вышедший во времена его совсем зеленой молодости, по ним видна рука будущего гения, надо набраться терпения.

Что ж, Лариса читала и перечитывала рассказы Алешеньки, удивлялась и радовалась их тонкости. С удовольствием слушала Алешиных друзей, когда они, после литературного собрания, толпой приходили к ним домой, целовали ей руки и шептали на ушко, или заявляли во всеуслышанье: «Ларочка, твой муж гений! Талантище! В самую душу!». Лариса краснела от удовольствия и, стуча каблучками, а встречать гостей она всегда должна была нарядной, при полном параде, бежала на кухню, чтобы нарезать, раскладывать, проверять в духовке и вынимать из морозилки. Алеша в такие минуты явно гордился ею, спрашивал у друзей: «Правда же, она красавица?» и шептал ей: «Ты моя муза! Какие у тебя локотки! Ты знаешь, что в женщине главное? Локотки!»

Убаюканная запахом, в котором ей мерещились и вянущая трава, и пыль, и запах дамских сигарет, и чье-то кожаное пальто, она и не заметила, как уснула, с чужой женской перчаткой под подушкой.

Придя на следующий день с работы, Лариса увидела раздраженного Алешу и следы неумелого обыска в квартире. Она бы поняла, если бы он сразу спросил ее, не находила ли она перчатку, забытую кем-то из литературных «девушек». Она бы поняла, если бы Алеша искал перчатку и раскидывал бы в раздражении вещи как попало, обвиняя ее в неумении вести хозяйство, в неряшливости, женской глупости и вообще во всех смертных грехах. Это она прощала своему гению. Но эти неуклюжие попытки скрыть поиски… Но отчужденное молчание…

С полным сборником "Сахар" вы можете ознакомиться в разделе "Электронные книги" или пройдя по этой ссылке.

Давайте от души поздравим Владиславу Вячеславовну с внушительной литературной премией!