чуть свет, с недосыпа, а всё ж – за душою-невестой,
которая, может ведь, и невесть что – не видали,
но с толку не сбитые сыростью, сложностью квеста,
густым непроглядным туманом, размытым рассветом –
о боги, что так ненадежны всегда в обращеньи! –
однако, с намереньем твердым к перемещенью
бредут одиночки, горюши, цыганские дети,
что любят рассказывать всякие байки, блуждая,
болезным небритым бомжам и визгливым кликушам,
дородным особам и богомольным старушкам:
«… послы в изумленьи рекут: “ Красота-то какая,
вкусили мы сладкого, большее нам неизвестно –
не знаем, где были, на небе ль, земле в благодати?…»»
Притихли и вот ожидают запойного батю –
когда он приедет, всё сразу и станет на место.
Затеплят лампады, и возгласом «Благословенно…»
откроет он небо, и к служащим там херувимам
причислены будут чернявый малец и военный,
и все, образующе тайно незримое с ними.
___