Владимир Гусев

              Монах
 
                 1.
 
Молилась  матушка   за  сына,-
Она  ведь  набожной  была,-
Для  Ванечки  всегда  просила
Любви,  здоровья  и тепла.
А  он  ругался:
«Время  наше   
победно  движется  вперёд!
Я  комсомолец,  а  мамаша
Всё  предрассудками  живёт!»
 
На  фронт  он  уходил.
В  сторонку
отозвала  тихонько  мать:
«Ванюш!  Возьми  с  собой  иконку!
Она  поможет  воевать».
Он  на  неё  взглянул  сердито:
«Ты  всё  о  Господе  своём?
И  так  фашистского  бандита
За  две  недели  разобьём!»…
 
Узнал  он  вскоре  муки  ада,
Когда  терял  друзей  своих.
Когда  в  атаку  шли  ребята
С  одной  винтовкой  на  троих.
Сожженные  дотла  селения,
Разрушенные  города.
Обида!  Горечь  отступления
И  мысль:  «Вернёмся  ли  сюда?»
 
В  кровавой  оказавшись  гуще
И, познавая  боль  потерь,
Огнём  переплавлялись  души
И  Вере  открывали  дверь.
Ушла  на  фронт  его  невеста.
Погибла  под  Головино.
Напрасно  ждал  от  мамы  вести,-
Вестей  уж  не  было  давно
 
Был  окружён  под  Сталинградом.
Изранен.  Не  осталось  сил.
Чужая  речь  совсем  уж  рядом.
Всё  для  себя  боец  решил.
Одна  последняя  граната.
Зажата  пальцами  чека,-
Не  дрогнет  сердце  у  солдата.
Не  подвела б  ещё  рука!
 
Вдруг  Ангел  опустился  рядом:
«Не  торопись  на Божий  Суд!
 Свой  долг  земной  исполнить надо,-
Друзья  твои  тебя спасут!
Покуда  будет  сердце  биться,
И  не  пришёл  последний  час,
За  маму  должен  ты  молиться,-
Её  душа  теперь  у  нас!»…
            
                     2.
 
Что  ты, солдат,  здесь  в  поле  ищешь?
Сумеешь  ты  найти  с трудом
На  деревенском  пепелище
Почти  дотла  сгоревший  дом
Найдёшь  знакомую  икону
В  углу,  где  был  иконостас,
Рванётся  сердце  болью  стона,
И  слёзы  побегут  из  глаз.
 
За  всех  помолишься  ты  Богу.
Молитвой  заглушив  печаль,
Уйдёшь  ты  прочь,  своей  дорогой
Искать  себе   другой  причал.
 
                    3.
 
Ну,  вот,   и  догорают  свечи.
Бессонная  уходит  ночь.
И  вовсе  нас  не  время  лечит,-
Лишь  Вера  может  нам  помочь
Грустить  он  стал  гораздо  реже.
Кого  любил?  Кем  был  любим?
Глаза  давно  слезой  не  режет
Воспоминаний  горький  дым.
 
Нет  боли,  ненависти,  страха.
И  в  прошлое  ушла  война.
В  душе  у  иеромонаха
Теперь  любовь  и  тишина.
И  лишь  во сне он, как когда-то,
Лежит  израненный, в  крови…
Но  Ангел,  отобрав  гранату,
Солдату  говорит: «Живи!»